Сергей Петлин
(Краснодар)

БЛЭК

    Поскольку большинство моих друзей в той или иной мере связали свою жизнь с собаками, то решил я, мои дорогие, поведать вам как я стал тем, кем вы меня сегодня знаете. Рассказать о моей первой собаке – ризеншнауцере Блэке. Тем более, что обещал.
    Заранее прошу прощения за возможные неточности, ибо дело было давно и некоторые детали выпали из памяти.

1. Про то, когда все началось.
    Это произошло в тот год, когда Михаил Сергеевич уже закончил развал некогда большой и могучей страны, а Борис Николаевич окончательно поставил на ней крест, подписав Беловежские соглашения. В тот год, когда советский рубль окрестили деревянным, когда зарплата уже не помещалась в карманы, но купить на нее все равно было нечего, потому как полки все еще советских же магазинов были совершенно пусты.
    В тот год, когда в стране все рушилось, у меня была крутая хоть и небезопасная работа. Но молодость и нахальство притупляли инстинкт самосохранения. В тот год, когда мои пальцы только-только начали распускаться веером, мы с Ольгой развелись.
    Делились по-честному. Ей досталась наша десятилетняя дочь Лиза и упакованная кооперативная квартира-двушка. Мне шедевр отечественного автопрома «Москвич» по прозвищу Мурзик и мое носильное. Я думал, что это все, конец всему. Но я ошибался. «Все» наступило через месяц, когда наша фирма рухнула.
    Я потерял работу.
    И тогда я купил собаку.
    Зачем я это сделал, до сих пор не знаю. У меня никогда не было детской мечты иметь собаку, я не хотел ее и не думал о ней еще вчера, а тут, бац, и купил. Но, так или иначе, с тех пор и до этих, мои собаки стали частью моей жизни, частью меня самого.

2. Про то, как Блэк стал Блэком.
    Итак, я решил купить собаку. А в то самое время в Москве, у моих старых знакомых был трехмесячный алиментный щенок ризеншнауцера. И я поехал за ним. Заправил Мурзику на весь конец до столицы полный бак и три канистры бензином (по трассе до Москвы с бензином было совсем никак) и поехал.
    На тот момент я почти ничего не знал о собаках, а о ризеншнауцерах знал только лишь то, что они большие и черные.
    Ну, почему я решил завести собаку именно сейчас в принципе понятно. Но почему именно ризеншнауцера? И почему именно в Москве? И именно этого? Сколь-нибудь вразумительных и логичных ответов на эти вопросы, пожалуй, не найти. Единственное слово, что приходит на ум, это «судьба».
    Не буду рассказывать о путешествии туда и обратно по тогдашней дороге «М-4». Это большая тема для отдельного повествования. Оставим ее за скобками. Скажу лишь только, что ехал обратно и все думал, как назвать моего нового приятеля. В щенячке стояло только второе слово – заводская приставка. Первое нужно придумать, и оно должно было начинаться на букву «Б».
    Барон, Байкал, Брут, Буран, Бродвей... все было не то. Либо слишком вычурно, либо совсем уж по-дворовому. И тогда, в очередной раз посмотрев на это лохматое, головастое, лапастое черное чудо мирно ехавшее рядом на переднем сиденье, я сказал это слово. Так появился Блэк Дардан. Или попросту Блэк. Мой самый первый бородатый друг, товарищ и брат, впоследствии давший имя всем моим черным мальчишкам.

3. Про жизнь в избушке.
    Вот мы и приехали. Домой. Ну, как домой... скажем так, к месту проживания. Потому что жил я тогда во «времянке» - маленькой избушке-мазанке на четырех столбах. От того периода осталась карточка, посмотрите.

    Времянку с участком земли некогда купил зачем-то приятель моих друзей, и она долгое время стояла без присмотра. Вот он мне и разрешил любезно и бесплатно (только за присмотр) жить там. Низкая, такая низкая, что даже при моем скромном росте при входе приходилось кланяться, входная дверь, комнатка метров двенадцать и кухонька-коридор с печкой, вот и вся нехитрая планировка. Туалет, естественно, во дворе. Вода в общественной колонке на улице в двух кварталах. Из благ цивилизации – «лампочка Ильича».
    Так и стали мы жить-поживать. Я с утра и по вечерам подтаксовывал-бомбил на Мурзике, а днем общался со своим лохматым другом. Двор был большой и запущенный. Раскорчевали мы с Блэком от бурьяна некоторую его часть, посадили огурцов-помидоров, зелени-мелени всякой... и забили большой и толстый гвоздь в крышку гроба моей прошлой жизни. Начали все сызнова. С чистого листа. С покупки чайника, стакана, миски, ложки и прочей мелочи. Питались чем придется. С продуктами в магазинах было совсем плохо, а кормиться с рынка было не по карману. Но я раздобывал овсянку «Геркулес», замачивал ее в кефире и давал своему питомцу. А еще покупал говяжий жир, крупы, обрезь мяса. Но в основном, краеугольным камнем питания Блэка в щенячестве были овсянка и кефир. Так он в принципе на этих продуктах и вырос. А еще любил сырые овощи. Картофель, морковь, капусту. Из фруктов – яблоки. Во дворе росла большая старая яблоня. В тот год яблоки уродились, но были червивые и падали. Блэк съел их все.

4. Энтерит.
    Так прошло лето. Наступила осень. И тут случилось первое несчастье. Блэк заболел. Сильно. Поехали в клинику и доктор сказал: «Парвовирусный энтерит».
    Пять дней бедняга лежал на боку без движений. Обезвоживание организма шло быстро. Блэк не ел, не пил. Был вялый как тряпочка. Дважды в день мы ездили в клинику «Айболит». Доктор, приятный мужчина небольшого роста и среднего возраста, ставил капельницы и что-то колол внутримышечно.
    - Каждые два часа давай по столовой ложке кефира, - говорил, - круглые сутки.
    - Будет жить?
    - Не знаю, очень плох.
    И я давал. Днем и ночью. Из ложки не пил. Впрыскивал из спринцовки.
    А на шестой день Блэк встал, шатаясь, сделал шаг к миске и стал пить воду. Сам.
    - Все, - сказал доктор, узнав об этом, больной пошел на поправку, - теперь нужно запускать желудок.
    - Как?
    - Купи мякоти говядины, сделай фаршик и добавляй в кефир до консистенции жиденькой кашки. Начни с чайной ложки фарша на столовую ложку кефира. И так каждые два часа. Не торопись, постепенно увеличивай порцию. Как начнет есть сам и появится аппетит (ты это увидишь) понемногу добавляй в смесь его любимый Геркулес.
    И мы не торопились. И делали все, как нам сказали. И мы выкарабкались. И с тех пор всем желаем не знать этой заразы, вовремя делать прививки и не жалеть средств на качественные вакцины.

5. Про гречку, лук и гущу.
    Жили мы в общем-то не плохо. Мурзик худо-бедно нас кормил и мы даже купили маленький цветной телевизор. С наступлением холодов стали топить печку. Сначала остатками дров, оставшихся от прежних хозяев, потом жгли деревянные ящики, оставшиеся с советских времен на какой-то базе и дарованные нам в неограниченном количестве. Сидели по вечерам с Блэком перед печкой и смотрели на огонь, в котором догорали остатки страны советов.
    И все бы ничего, но приключилась беда. Как-то утром в мороз Мурзик не завелся. Толи конденсат попал под крышку распредвала, толи еще что-то, но двигатель заклинило. Все, приехали. Мы остались в зиму без средств существования.
    И тогда пошел я по проходным искать работу. Первое, что нашлось – сторожевать. С собакой хозяин конторы взял охотно, но через месяц нашей усердной и бессменной работы денег не дал, а рассчитался натурой, добытой где-то по бартеру. Мы с Блэком получили на двоих пол мешка гречки с жужиками, пол мешка лука и ведро нефильтрованной гущи от подсолнечного масла.
    Сказали мы после этого хозяину до свиданья и пожелали ему успехов в продвижении его бизнеса. А сами опять пошли по проходным. Да все безуспешно. Везде хотели рабства за шапку сухарей. Согласиться значит было прозябать, но потерять возможность продолжения поиска. А прозябать пришлось бы по любому.
    Работа нашлась только ближе к весне. А все это время мы так и прожили. Варили гречку, заправляли гущей, и загрызали луком. Варилось все в общей кастрюле, но заправлялось по мискам персонально. Блэку жиров доставалось больше. Единственный плюс того периода – из-за безденежья я тогда бросил курить. И вообще, как оказалось впоследствии, мы вели здоровый образ жизни.

6. Про то, как бутылка портвейна изменила нашу жизнь.
    Так или иначе, но зиму мы перезимовали. Потом еще одну. Наступила еще одна весна. Блэк начал матереть. Это уже был не подросток, а вполне сформировавшийся пес. Время, прожитое в избушке, сроднило нас как братьев. И я уже не мог себе представить жизни без него.
    И вот в апреле, перед Пасхой раздобыл я по случаю бутылочку отличного портвейна. И подумалось, что грех его пить самому. И решил я сделать это со своим школьным другом, которого уже изрядно не видел. И пошли мы с Блэком к нему, взяв грех на душу в Страстную пятницу. Но придя, обнаружили, что дома его нет. Оказалось, что он в этот день работал во вторую смену. Встретила нас жена его, Женька. С ней мы (то есть я, без Блэка) эту бутылку и выпили. Не нести же ее обратно домой.
    Ну вот, приговорили мы значит этот портвейн и она, Женька, мне и говорит, - смотрю я на тебя (на меня то есть) нормальный вроде мужик, а живешь сам по себе. Вокруг столько одиноких нуждающихся в поддержке женщин, а ты (то есть я) ведешь асоциальный образ жизни в своей конуре. Значит так, - говорит, - завтра вечером у нас собирается компания. Шашлык-машлык, туристический костерок в огороде, бардовские песни под гитару. Приходи, я тебя с подругой-коллегой познакомлю. А я ей, - а что, а мы, а нам это только подавай...
    Идем, короче, потом домой и я Блэку жалуюсь. Мол, выпил то всего ничего, а такой ерунды наговорил. Ну, зачем нам женщина? Один раз на грабли уже наступал. Но, - говорю, - отступать, Блэк, нельзя. Пацан сказал, пацан должен за базар отвечать. И пошли мы на другой день знакомиться. Так бутылка портвейна резко и бесповоротно изменила нашу жизнь.

7. В новой стае.
    Так мы с Блэком пришли к обретению новой стаи. Да так и прижились с ней. В стае нас было четверо: я, Блэк, Наталья и ее, теперь уже наша, в то время семилетняя дочь Аня. А дальше все было как у всех. Мы работали, Блэк нянчил Аню, оставаясь с ней дома.
    Иногда днем, когда мы с Натальей были на работе, нас проведывала бабушка, смотрела, чтобы Аня вовремя пообедала. Блэк бабушку любил и громко лаял, встречая ее. А бабушка его слегка опасалась, и мы ей советовали, чтобы она еще с улицы громко разговаривала с ним, чтобы он по голосу узнавал ее издалека. А бабушка у нас была женщина простая, станичная, и как-то раз соседка наша, смеясь, рассказала такую историю. Смотрю, - говорит, - идет баба Зоя по улице и громко, во весь голос матерится: «Блэк, е... твою, не гавкай, это я, б..., ваша бабушка, иду к вам в гости».
    Летом мы ездили с палатками к морю. Блэк оказался большим любителем поплавать и мастером нырять. Большая и сильная собака, запросто транспортировал по воде взрослого человека, если уцепиться за холку.
    Ну а о сторожевых качествах Блэка вообще можно было бы рассказывать долго. Но стороннему собачнику это будет не интересно. Он таких рассказов сам может рассказать сколь угодно. Удивительно было одно: всему тому, что Блэк совершенно грамотно делал в рамках ЗКС, его никто не учил.
    «Стаю любить безгранично и бесстрашно защищать, друзей стаи терпеть, с остальными по обстоятельствам» - таков был девиз Блэка, которому он следовал всю свою жизнь.

8. Последний год.
    Так незаметно и счастливо пролетели годы.
    Когда мы счастливы, мы этого не замечаем и в счастье своем неблагодарны его источникам. Правильно сказал Лев Николаевич Толстой: «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему». Но, всему однажды приходит конец. Как утверждает восточная мудрость, ничто хорошее и ничто плохое не бывает слишком долго. Наступил последний год такого короткого собачьего века. Блэк стал ленив. Много спал и сторожил в пол уха. На прогулках ходил спокойно и грустно вздыхал глядя на пробегавших мимо кошек. Ушел быстро, как говорят, скоропостижно, после непродолжительной болезни. Оказывается, инфаркты случаются не только у людей.
    Большое доброе и преданное собачье сердце перестало биться 10 марта 2002 года. Блэк умер у меня на руках в клинике при введении в вену препарата стимулирующего сердечную деятельность. Все, - сказал доктор и замолчал.
    Похоронили мы его у железной дороги рядом с гаражами. Там, где чаще всего гуляли, там, откуда выезжали всей семьей в путешествия, там, где встречали и провожали электрички.
    И теперь проезжают поезда – если гудят, то кажется, что Блэку.
    Если сигналят в гаражах машины – кажется, что сигналят Блэку.
    А идем гулять с нашими новыми собаками – привет и светлая память Блэку.

Рассказ поступил в марте 2020 г.
и опубликован в № 2(94)’2020.